Эпистемология и теория относительности в физике.

Ответить
AlexRAN
Сообщения: 38
Зарегистрирован: Сентябрь 4, 2017, 1:45 pm

Эпистемология и теория относительности в физике.

Сообщение AlexRAN » Сентябрь 4, 2017, 1:55 pm

1. Введение

Название этой статьи говорит само за себя, но есть необходимость предупредить в самом начале, что в этой небольшой работе затронуты только те проблемы, которые были детерминированы эпистемологией диалектического материализма в теорию относительности Эйнштейна в физике. Подобным исследованиям сейчас уделяется очень мало внимания, ибо бытует распространенное мнение, что существующие фундаментальные основы не нуждаются в корректировке, однако это не так. Данная работа не только затрагивает проблемы фундаментальных основ, но и предлагает внести коррективы в теорию относительности.

2. Скорость «луча света»

Обычно работы по теме теории относительности делятся на три составляющие: экспериментальные основы; математика и геометрия; логические основы. Нужно отметить, что под логическими основами, как правило, всегда подразумевалось нечто большее, чем просто логика в узком смысле толкования этого термина. Логика и эпистемология неотделимы, но когда говорится о теориях Эйнштейна в физике, как это ни странно, почти ничего не говорится о том, на основе какой эпистемологии построены эти теории. Неопределённость с эпистемологическими основами теории относительности, ещё при жизни Эйнштейна, вызывала неоднозначное отношение и критику, за исключением какой-либо серьёзной критики со стороны основоположников и идеологов диалектического материализма. После смерти Эйнштейна эта неопределённость привела к тому, что доминирующие в науке философские направления прошлого столетия стали преподносить теории Эйнштейна в виде своих собственных учений о пространстве и времени, в виде научной победы, подтверждающей правильность этих философских учений, как диалектическим материализмом, так, например, и «философией логического анализа» Бертрана Рассела[1]. Всё это привело к тому, что к теориям Эйнштейна настолько привыкли, и они были подняты на такую недосягаемую для критики высоту, что даже публичное выражение сомнений считалось отступничеством, не говоря уж о какой-либо серьёзной критике, которая была недопустимым занятием для последователей и идеологов многих философских учений двадцатого века. При этом, нельзя не упомянуть о многочисленных попытках физиков и математиков разобраться в основах теорий относительности Эйнштейна, однако перед физиками и математиками всегда ставились другие задачи, а не решение таких теоретических проблем из области эпистемологии, как познает человек окружающий его мир. Поэтому все эти попытки в основном сводились к чистой математике и проверке экспериментальных основ, а также к попыткам подтверждения или опровержения теорий Эйнштейна какими-либо иными экспериментами.

Если говорить о философии, то в философии диалектического материализма нет и не было эпистемологии в виде научной основы, а был лишь продекларирован общий принцип, согласно которому наше сознание отражает действительность. Кроме того, хотя диамат преподносил себя в виде самого полного и всеобъемлющего учения в философии, в действительности в диамате отсутствовало учение о пространстве и времени, в отличие от существовавших до этого других направлений в философии, и были продекларированы лишь некоторые абстрактные общие принципы, не имевшие противоречий с теориями Эйнштейна. Поэтому нет ничего удивительного в том, что идеологами и последователями диалектического материализма эти теории были поддержаны изначально, и сразу были превращены в эпистемологическую основу учения о пространстве и времени. Всё это сделало теорию относительности Эйнштейна практически недоступной для критики не только в бывшем СССР, а любая критика теории относительности воспринималась как попытка пересмотра фундаментальных основ диалектического материализма и некоторых других направлений в философии.

В отличие от диамата, Б. Рассел был более противоречив, утверждая, что «наши знания о физическом мире – это только абстрактные и математические знания»[2], а также утверждая, что «Физика, как и чистая математика, тоже дала материал для философии логического анализа. Особенно это относится к теории относительности и квантовой механике. Для философа очень важна в теории относительности замена пространства и времени пространством-временем»[3]. «Эйнштейн заменил частицы событием…»[3].
То есть, Б. Рассел, с одной стороны, говорил о величии Эйнштейна в философии и физике, а с другой стороны, получается, что это «величие» Эйнштейна заключается в замене понятий на нечто более абстрактное не только в философии, но и в физике. Вынужден заметить в этой связи, что делая подобные утверждения, Бертран Рассел почему-то забыл упомянуть, кто и когда до Эйнштейна в философии заменил пространство-время пространством и временем…, и об очень большой надуманности подобных утверждений Б. Рассела.

Так, теория относительности, первоначально создававшаяся только для физики, стала частью основ философии диалектического материализма, и некоторых других направлений в философии. Поэтому в данной работе рассматриваются не только экспериментальные основы специальной теории относительности, но и целый ряд других проблем, являющихся междисциплинарными и взаимосвязанными в различных областях наук. Одной из важнейших проблем данного исследования являются эпистемологические основы теории относительности, так как при исследовании «луча света» в физике, необходимо учитывать, что в данном случае «луч света» является не только объектом нашего изучения, но одновремённо и инструментом для изучения, с помощью которого мы пытаемся изучить сам объект изучения. То есть, каждый исследователь занимающийся изучением «света», «скорости» и «движения», должен прекрасно понимать, что в данном случае имеется своеобразный парадокс, когда субъективное и объективное восприятие «луча света» постоянно переплетаются в нашем сознании.

В отличие от такого подхода к проблеме изучения «луча света», В.И. Ленин в связи с критикой диалектического материализма со стороны других направлений в философии, утверждал следующее: «Основное отличие материалиста от сторонника идеалистической философии состоит в том, что ощущение, восприятие, представление и вообще сознание человека принимается за образ объективной реальности. Мир есть движение этой объективной реальности, отражаемой нашим сознанием. Движению представлений, восприятий и т.д. соответствует движение материи вне меня. Понятие материи ничего иного, кроме объективной реальности, данной нам в ощущении, не выражает.»[4]
То есть аксиоматически утверждалось, что наше восприятие движения, данное нам в ощущениях, является объективной реальностью, и тем самым постулировалось, что «луч света» на основе философии диамата является объективной реальностью, а исследование «луча света» как инструмента нашего познания на основе диалектического материализма, не только не требовалось, но и не допускалось.

С появлением первых публикаций Эйнштейна в СССР произошел раскол в рядах сторонников марксизма и диамата. Первоначально проблемы теорий относительности (специальной и общей) обсуждались в кругах профессиональных специалистов в области физики, и не имели ярко выраженной идеологической и философской направленности. Однако, как только одним из первых с острой критикой теорий и мировоззрения Эйнштейна попытался выступить с позиций философии диалектического материализма А.К.Тимирязев, в двух первых номерах журнала «Под знаменем марксизма» в 1922 году, как тут же ему незамедлительно в следующем номере журнала возразил сам Ленин:
«Наши российские интеллигенты, любящие считать себя передовыми, как, впрочем, и их собратья во всех остальных странах, очень не любят перенесения вопроса в плоскость той оценки, которая дана словами Дицгена ["дипломированных лакеев поповщины", - прим. А.Р.]. Но не любят они этого потому, что правда колет им глаза. Достаточно сколько-нибудь вдуматься в государственную, затем общеэкономическую, затем бытовую и всяческую иную зависимость современных образованных людей от господствующей буржуазии, чтобы понять абсолютную правильность резкой характеристики Дицгена. Достаточно вспомнить громадное большинство модных философских направлений, которые так часто возникают в европейских странах, начиная хотя бы с тех, которые были связаны с открытием радия, и кончая теми, которые теперь стремятся уцепиться за Эйнштейна, – чтобы представить себе связь между классовыми интересами и классовой позицией буржуазии, поддержкой ею всяческих форм религий и идейным содержанием модных философских направлений.
Из указанного видно, что журнал который хочет быть органом воинствующего материализма, должен быть боевым органом, во-первых, в смысле неуклонного разоблачения и преследования всех современных «дипломированных лакеев поповщины», все равно, выступают ли они в качестве представителей официальной науки или в качестве вольных стрелков, называющих себя «демократически левыми или идейно-социалистическими» публицистами.»[5]

И далее: «… Тимирязев в первом номере журнала должен был оговорить, что за теорию Эйнштейна, который сам, по словам Тимирязева, никакого активного похода против основ материализма не ведет, ухватилась уже громадная масса представителей буржуазной интеллигенции всех стран, то это относится не к одному Эйнштейну, а к целому ряду, если не к большинству великих преобразователей естествознания, начиная с конца XIX века.
И для того чтобы не относиться к подобному явлению бессознательно, мы должны понять, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы».[6]

Тем самым Ленин, весьма недвусмысленно не только намекал на отсутствие противоречий между диаматом и теориями относительности Эйнштейна, но и решительно предостерегал Тимирязева и других, пытавшихся критиковать Эйнштейна с позиций диамата, что подобной критикой они рискуют пополнить список «дипломированных лакеев поповщины», и даже грозил обвинениями в отсутствии понимания «классовых интересов», а сам Эйнштейн в том же 1922 году был «избран» иностранным член-корреспондентом РАН, и подобное никак не могло произойти без личного участия и контроля со стороны Ленина.

Очень сдержанная персональная критика Ленина в том, что Эйнштейн «никакого активного похода против основ материализма не ведет», и это Тимирязев «должен был оговорить», была вызвана особой пикантностью статей Тимирязева. Тимирязев критиковал Эйнштейна не только как физика, но и как соратника, как нового члена коммунистической партии Германии[7], при этом в своей критике использовал взаимоисключающие по смыслу цитаты из работ Эйнштейна и основоположников диамата, и даже самого Ленина[8], что неизбежно провоцировало к дискуссиям на тему пространства и времени в диамате. Всё это объясняет особую деликатность Ленина в формулировках, а также некоторую иносказательность в виде скрытого по форме предложения перенести данные дискуссии в область «естественных наук» и «великих преобразователей естествознания». Четыре года спустя, уже после смерти Ленина, в 1926 году Эйнштейн становиться иностранным почетным членом АН СССР, а это уже не могло произойти без ведома И.В. Сталина. Тем более, что в этот год впервые была издана книга Сталина «Вопросы ленинизма»[9], впоследствии неоднократно переиздававшаяся огромными тиражами и ставшая настольным учебником «о диалектическом и историческом материализме»[10].

Тимирязев отчасти был прав в том, что «философские взгляды самого Эйнштейна во многом диаметрально противоположны материалистической философии марксизма»[11], так как Эйнштейн не только отрицал логические пути построения теорий, что противоречило диамату, но и очень плохо представлял себе цели и задачи эпистемологии, упрекая философию от имени всех физиков за попытки разобраться в логике и эпистемологических основах различных теорий в физике: «К этим законам ведет не логический путь, а только основанная на проникновении в суть опыта интуиции. При такой неопределенности методики можно думать, что существует произвольное число равноценных систем теоретической физики; это мнение в принципе определенно верно. Но история показала, что из всех мыслимых построений в данный момент только одно оказывается преобладающим. Никто из тех, кто действительно углублялся в предмет, не станет отрицать, что теоретическая система практически однозначно определяется миром наблюдений, хотя никакой логический путь не ведет от наблюдений к основным принципам теории. В этом суть того, что Лейбниц удачно назвал «предустановленной гармонией». Именно в недостаточном учете этого обстоятельства серьезно упрекают физики некоторых из тех, кто занимается теорией познания.»[12]

Всё это говорит о том, что хотя Эйнштейн и называл себя физиком-теоретиком, но свои работы он считал работами имеющими применение не только в области чистой физики, а претендовал на большее, уже в области методологии и научной философии, однако при этом старательно избегал всевозможных дискуссий на тему пространства и времени в философии. Кроме того, Эйнштейн постоянно спекулировал подобными высказываниями, а отрицая возможность «логического пути» для экспериментов и теорий в физике, постоянно противоречил себе и использовал в своих рассуждениях такие обороты речи: «Представим себе затем», «Представим себе теперь», «Таким образом, пользуясь некоторыми (мысленными) физическими экспериментами, мы установили…»[11], – то есть обороты, явно демонстрирующие умозрительные, логические пути построений, но если логических аргументов Эйнштейну не хватало, то вместо аргументов он ссылался на свою феноменальную интуицию, удивительным образом часто повторявшую логику и научные работы других авторов.

Благодаря всему этому, Эйнштейн оказался единственным «физиком», поставленным в один ряд с именами основоположников диалектического материализма, последующими идеологами и апологетами диамата после его смерти: «Эйнштейн был создателем специальной и общей теории относительности, квантовой теории света. Теоретические исследования Эйнштейна в различных областях физики имели огромное философско-методологическое значение. Его идеи послужили основой для выработки новой, материалистической картины мира, исходящей из органической связи пространства и времени с материей и её движения.»[14]
То есть идеологи диалектического материализма в отличие от Б. Рассела оценивали роль и значение Эйнштейна значительно выше, как «огромное философско-методологическое», а его идеи считали основой «новой, материалистической картины мира».

Возвращаясь к «Специальной теории относительности», должен предупредить, что не считаю работу молодого Эйнштейна, опубликованную им в 1905 году под названием «К электродинамике движущегося тела», зрелой работой ученого, который долгое время напряженно и много трудился над этой работой. Данная работа больше похожа на эклектическую интерпретацию раннего Эйнштейна на тему уже существовавших работ других авторов, являющейся недостаточно последовательной, и имеющей ряд противоречий. Однако, так как именно эта работа Эйнштейна получила широкое историческое признание, закрепившее за ним авторские права на СТО, то и основная ответственность за ошибочность данной теории лежит прежде всего на Эйнштейне, и былых идеологах в философии.

Противоречия в работе Эйнштейна «К электродинамике движущегося тела» начинаются сразу в введении к его работе, где он обозначил не только цель работы, но и весьма сомнительные методы своей работы для достижения этой цели. Основной целью работы было «построить простую, свободную от противоречий электродинамику движущихся тел»[15] в виде теории. Методами построения этой теории являлись допущения и гипотезы: «Мы намерены это предположение … превратить в предпосылку и сделать, кроме того, добавочное допущение…»[15]. Помимо этого, приведя некоторые примеры, Эйнштейн заявляет в введении, что «никакие свойства явлений не соответствуют понятию абсолютного покоя»[16], но в ходе своего дальнейшего изложения он почему-то совершенно забывает об этом своём то ли предположении, то ли утверждении, и говорит уже не об отсутствии абсолютного покоя, а о покоящихся часах и пространстве, о покоящихся системах[17], и т.д.. Однако, в это части данной статьи рассматривается только скорость «луча света» в теории относительности и всё, что с этим связано.

Далее в своей работе Эйнштейн утверждает следующее: «Согласно опыту, мы полагаем также, что величина V есть универсальная константа (скорость света в пустоте)»[18]. Нужно отметить, что Эйнштейн даже не стал указывать в своей работе, какие именно, «согласно опыта», имелись ввиду эксперименты, и тем самым, очевидно, надеялся продемонстрировать «проникновения в суть опыта интуицией». Такой демарш Эйнштейну удался лишь отчасти, так как мнения многих ученых разделились на многие годы: одни считали необходимым условием обязательное доказательство экспериментальных основ СТО в виде экспериментов Майкельсона – Морли; другие – наоборот, не считали данные эксперименты необходимым условием подтверждения или опровержения данных постулатов.

Как мне кажется, у Эйнштейна были достаточные основания не доверять результатам экспериментов Майкельсона – Морли, широко обсуждавшимся в то время, и это явилось одной из главных причин постулирования константности скорости «света» без указания каких-либо конкретных экспериментов. В случае, если бы Эйнштейн сослался на конкретные эксперименты, то возникла бы необходимость прокомментировать результаты этих экспериментов, и тем самым разделить ответственность с экспериментаторами, а это означало полную зависимость его теории в будущем от возможной ошибочности таких экспериментов. Что же касается результатов экспериментов Майкельсона – Морли, то целью этих экспериментов было не подтверждение или опровержение константности скорости «света», а попытка обнаружения возможной среды (эфира), в которой распространяется «луч света», и возможного влияния скорости этой среды на «луч света». Поэтому результаты этих экспериментов не являются доказательством константности скорости «света», как впрочем, и опровержение методологии этих экспериментов не является доказательством существования эфира.

Однако, не указав конкретные эксперименты, подтверждающие постулаты, и тем самым избежав необходимости разбираться в правильности методологии, результатах и выводах данных экспериментов, Эйнштейну было необходимо логически обосновать правильность введения данных постулатов, что явно противоречило его представлениям о логике, и эпистемологии. Возможно поэтому, вместо логического обоснования постулата о константности скорости «света», Эйнштейн ввел ещё одно «добавочное допущение»: «… свет в пустоте всегда распространяется с определенной скоростью V, не зависящей от состояния движения излучающего тела»[19], то есть, тем самым распространил действие этого постулата на движение любых тел в физике, или, говоря проще, был введен постулат, согласно которому не только скорость «света» необходимо было считать постоянной, но и максимальная скорость движения любых тел в физике не могла превышать скорость «света».

Далее, на основе гипотетического постулата о постоянстве скорости «света», Эйнштейн «устанавливает», «введя определение, что время, требуемое свету, чтобы прийти из A в B (точки в пространстве), равно времени, которое свету необходимо, чтобы попасть из B в A»[20], и снова не делает ссылок на возможность экспериментального подтверждения своего утверждения. Интересно, что эти рассуждения Эйнштейна соответствуют существующей методологии экспериментального измерения скорости «света», и немного далее он упоминает формулу расчета: «скорость = путь луча света», делённый на «промежуток времени»[21], но при этом ничего не говорит о том, что данная методология не доказывает равнозначность скоростей движения «луча света» в обоих направлениях. Например, если нам известно расстояние, пройденное автомобилем из пункта A до пункта B и обратно, а также известно время нахождения его в пути, то мы можем рассчитать только среднюю скорость его движения (среднеарифметическую скорость), но не можем утверждать, что скорость автомобиля в обоих направлениях является одинаковой. То есть, подобная методология определения и расчета скорости движения не может являться основанием для постулирования постоянства скорости движения в обоих направлениях, и будет являться явной ошибкой.

Тем самым Эйнштейн, как и в предыдущем случае с методологией экспериментов Майкельсона – Морли, вместо попытки разобраться в методологии определения скорости «света», сделал обратное, – не только не обратил внимания на существующие проблемы по определению возможного непостоянства скорости «света» в разных направлениях, но даже не упомянул об этом, а о причинах подобного пробела можно лишь только гадать: то ли не знал, то ли не хотел…, или ещё что-то?

Этот вопрос возникает не из праздного любопытства, а так как об особенностях определения скорости «света» говорил ещё Максвелл в 1879 году (кстати, в этот год родился Эйнштейн). При этом Максвелл пытался найти возможные астрономические методы определения скорости «света» в одном направлении[22]. Одной из попыток найти решение проблемы сопоставления скорости «луча света» в разных направлениях можно считать эксперименты Майкельсона. Большинство физиков всегда знало о существовании этой проблемы, и постоянно вёлся поиск возможных методов решения. Однако, исследование и поиск методологий решения этих проблем, как это ни странно, не интересовал только Эйнштейна, и былых идеологов и апологетов доминировавших философских учений того времени, считавших себя основой науки.

Самый лучший способ уйти от решения проблемы – это не замечать проблему вообще. Вместо исследования проблем методологии этих двух экспериментов, Эйнштейн просто игнорировал эти проблемы, как будто бы их не существовало вовсе, а получившие широкое распространение, и ставшие доминирующими философские учения, не только не пытались искать решения этой проблемы в физике, но и активно поддерживали Эйнштейна, и начали бороться против малейших попыток обсуждения данных проблем в физике, навязывая «огромное философско-методологическое» значение Эйнштейна. Невольно возникает вопрос: почему этому так противились идеологи диамата?

Бытовало мнение, что основоположники и идеологи диалектического материализма всегда выступали против проявления любого релятивизма. Однако это не так, и все проявления антагонизма к релятивизму основывались на разграничении релятивизма в физике, и в эпистемологии.

Согласно основоположникам диамата, физика – это сплошной релятивизм; это постоянный переход количества в качества; это постоянный круговорот материи в виде переходов из одного состояния в другое. Вот что говорил Ленин: «Признание каких-либо неизменных элементов, «неизменной сущности вещей» и т.п. не есть материализм, а есть метафизический, т.е. антидиалектический материализм.»[23], «Как ни диковинно с точки зрения «здравого смысла» превращение невесомого эфира в весомую материю и обратно, как ни «странно» отсутствие у электрона всякой иной массы, кроме электромагнитной, как ни необычно ограничение механических законов движения одной только областью явлений природы и подчинение их более глубоким законам электромагнитных явлений и т.д., – все это только лишнее подтверждение диалектического материализма.»[24]

Что касается эпистемологии, то здесь проповедовалась совершенно противоположная концепция и полная нетерпимость к релятивизму на основе утверждений Ленина: «… положить релятивизм в основу теории познания, значит неизбежно осудить себя либо на абсолютный скептицизм, агностицизм и софистику, либо на субъективизм. Релятивизм, как основа теории познания, есть не только признание относительности наших знаний, но и отрицание какой бы то ни было объективной, независимо от человечества существующей, мерки или модели, к которой приближается наше относительное познание.»[25] Нужно заметить, что здесь утверждает не только невозможность познания на основе относительности, но и невольно признается отсутствие теории познания в диамате, так как в данной цитате говорится всего лишь о том, какой должна быть основа для построения эпистемологии диалектического материализма, по мнению Ленина.

Для опровержения этой антирелятивисткой концепции диамата в эпистемологии обратимся к физиологии человека. Наши органы чувств и мышление формируют наши представления об окружающем нас мире и законах физики. Благодаря возможности слышать, мы имеем представления о звуках. Если человек слеп, то звук будет казаться ему максимальной скоростью в физике. Благодаря зрению мы знаем, что это не так, и сопоставляем скорость звука, по отношению к скорости «света». При этом, скорость звука мы можем определить экспериментально по времени прохождения звукового сигнала из точки A к точке B в любом направлении, и по отношению к скорости «света» в этих точках, но саму скорость «света» не учитываем, подобно тому, как на соревнованиях спортсменов-бегунов, используя секундомер и фотофиниш, не считаем необходимым учитывать скорость «света» в данных результатах.

Относительность познания скоростей движения физических явлений полностью противоречила эпистемологической концепции диамата, так как скорость движения в физике, – это та «объективная реальность, данная нам в ощущении», в понимании Ленина, которая не может быть относительной. Относительность познания скоростей движения опровергала эпистемологическую концепцию диамата, а все, кто пытался дискутировать или говорить на эту тему, всегда подвергались непримиримой критике идеологами диамата. Именно по этим причинам Ленин так яростно критиковал Маха: «Он [Мах, - прим. А.Р.] строит гносеологическую теорию времени и пространства на принципе релятивизма, – и только. Ни к чему иному, кроме субъективного идеализма, такая постройка, по сути дела, привести не может, как мы уже это выясняли, говоря об абсолютной и относительной истине.»[26]
Осталось выяснить, что же говорилось: «Быть материалистом значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств. Признавать объективную, т.е. не зависящую от человека и от человечества истину, значит так или иначе признавать абсолютную истину.»[27]

Отсюда следует, что «луч света» – это объективная и абсолютная истина в понимании идеологов диамата, которую ни в коем случае нельзя исследовать в качестве инструмента нашего познания, так как в противном случае это означает релятивизм познания, а с теми, кто высказывал сомнения или не понимал этого, необходимо было бороться до полного искоренения, что и демонстрировали идеологи диалектического материализма в философии, и в науке.

Поэтому теории Эйнштейна не только полностью удовлетворяли всем требованиям философии диамата, но и сам Эйнштейн являлся своеобразным последователем диамата в физике, спасавший диамат от краха в физике: релятивизм в физике изначально постулировался основоположниками диамата; в диамате отсутствовало своё учение о пространстве и времени, и это учение нужно было сделать революционным открытием диамата; и наконец, постулат о постоянстве скорости «света» Эйнштейна являлся той объективной и абсолютной истиной, которую нельзя было назвать относительной истиной в физике. Единственное, в чём могли немного упрекнуть Эйнштейна основоположники диамата, как уже говорилось, так это в некотором отсутствии логики, и непонимании целей и задач эпистемологии, но это скорее всего являлось его плюсом, а не минусом для былых идеологов диамата.

Очевидно, и сам Эйнштейн многое осознал значительно позже, уже в преклонном возрасте: «Я обещал сказать что-нибудь о Расселе как философе и ученом, занимающемся теорией познания. Самоуверенно взяв на себя эту задачу, я вскоре, однако, осознал, в какую скользкую область пришлось мне вступить, не обладая к тому же никаким опытом, ибо до сих пор я предусмотрительно ограничивал свою деятельность областью физики. В наше время физик вынужден заниматься философскими проблемами в гораздо большей степени, чем это приходилось делать физикам предыдущих поколений. К этому физиков вынуждают трудности их собственной науки.»[28]
Этим Эйнштейн не только поделился своими проблемами в понимании эпистемологии, но и невольно указал на то, в чём могут заключатся его ошибки в области физики. Возможно поэтому в конце своей жизни он часто испытывал чувства неудовлетворённости и сомнений.

Многие физики и математики обращали внимание на особенности методологии определения скорости «света», но при этом не говорилось о том, что не только движение различных тел в физике являются относительным, но и относительность скоростей физических явлений является необходимым условием для познания скоростей движения. То есть, в данном случае, только благодаря возможности сопоставления одной скорости движения по отношению к другой скорости движения, мы можем наиболее реально судить об изменениях, или постоянстве скорости движения. Поэтому, изменения скорости звука (в одном направлении) мы можем определить благодаря возможности сопоставления к скорости «света», во много раз превышающей скорость звука. Такая методика измерения, и относительное сопоставление скоростей движения, является основной – прямой, а все остальные методы – косвенными. Но если говорить о скорости «света», то у нас нет возможности сопоставить скорость «света» с более быстрым, физиологически ощущаемым нами, физическим явлением движения для обнаружения возможного непостоянства скорости «света».

Как уже говорилось, «луч света» является не только объектом нашего изучения, но одновремённо и инструментом для нашего изучения, с помощью которого мы пытаемся изучить сам объект изучения. Эта двуликая особенность «луча света», как объекта познания и как инструмента познания, постоянно переплетается в нашем сознании, создавая постоянные проблемы в понимании и изучении этого физического явления. Если анализировать скорость «луча света» как инструмента нашего познания, то физиологически, в эпистемологии – это максимальная скорость нашего познания. При этом должен отметить, что никогда в истории подобной трактовки скорости «света», как максимальной скорости нашего познании, ранее не существовало в философии и науке, что оказалось для меня большой неожиданностью.

Исходя из этого, можно также утверждать, что «луч света» в физике – это максимальная скорость видимого нами излучения от различных объектов в физике, способных излучать «свет», а не максимальная скорость движения в физике, как это следует из постулата Эйнштейна. Кроме того, так как экспериментальные основания для постулирования константности скорости «света» явно недостаточны, а методологические основания показывают ошибочность подобного постулирования (подробно об этом говорилось ранее), поэтому мы вынуждены условно принять скорость «света», как математически константную в физике.

3. Заключение

Проведенный анализ показывает:

1. Теория относительности Эйнштейна имеет ложные эпистемологические основы, сформировавшиеся в результате доминирующего влияния философии диалектического материализма, а также некоторых других направлений в философии. В результате этого были допущены ошибки, которые по сути своей являются мировоззренческими ошибками. Эти ошибки нельзя считать ошибками физики, так как они являются эпистемологическими ошибками, то есть ошибками из другой области науки, повлёкшими за собой ошибки в физике.

2. Скорость «света» в эпистемологии – это максимальная скорость познания человеком движения физических объектов «оптическим излучением».

3. Скорость «луча света» в физике – это максимальная скорость излучения от различных объектов в физике, объектов, способных излучать «оптическое излучение», при этом скорость «луча света» условно принимается математически константной.

4. Список литературы

1. Рассел Б. История западной философии, изд. «МИФ» М., 1993, т. 2, с. 343.
2. Рассел Б. История западной философии, изд. «МИФ» М., 1993, т. 2, с. 348.
3. Рассел Б. История западной философии, изд. «МИФ» М., 1993, т. 2, с. 346.
4. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 242.
5. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 10, с. 242.
6. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 10, с. 246.
7. Тимирязев А.К. «Принцип относительности» (О теории Эйнштейна), журнал «Красная новь», 1921, N 2, с. 144.
8. Тимирязев А.К. «Принцип относительности» (О теории Эйнштейна), журнал «Красная новь», 1921, N 2, с. 158.
9. Сталин И. Вопросы ленинизма, изд. «Политической литературы» М., 1926.
10. Сталин И. О диалектическом и историческом материализме, изд. «Политической литературы» М., 1950.
11. Тимирязев А.К. «Принцип относительности» (О теории Эйнштейна), журнал «Красная новь», 1921, N 2, с. 144-159.
12. Эйнштейн А. Физика и реальность, изд. «Наука» М., 1965, с. 9-10.
13. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М, т. 1, 1965, с. 12-13.
14. Философский энциклопедический словарь, изд. «Советская энциклопедия» М., 1989, с. 755.
15. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 7-8.
16. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 7.
17. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 13.
18. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 10.
19. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 7-8.
20. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 9.
21. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 1, 1965, с. 10.
22. Уиттекер Э. История теории эфира и элекричества, изд. «РХД» Москва-Ижевск, 2001, т. 1, с. 457-460.
23. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 417.
24. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 418.
25. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 298.
26. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 337-338.
27. Ленин В.И. Избранные сочинения, изд. «Политической литературы» М., 1987, т. 5, ч.1, с. 294.
28. Эйнштейн А. Собрание научных трудов, изд. «Наука» М., т. 4, 1967, с. 248.

Санкт-Петербург – 09.09.2004
Александр Рябченко

Stas49
Сообщения: 2
Зарегистрирован: Сентябрь 28, 2017, 7:09 pm

Re: Эпистемология и теория относительности в физике.

Сообщение Stas49 » Сентябрь 28, 2017, 7:16 pm

Скорость «луча света» в физике – это максимальная скорость излучения от различных объектов в физике ...
А она есть?
Что-то не встречал ни одного достоверного экспериментального подтверждения.

AlexRAN
Сообщения: 38
Зарегистрирован: Сентябрь 4, 2017, 1:45 pm

Re: Эпистемология и теория относительности в физике.

Сообщение AlexRAN » Сентябрь 30, 2017, 10:36 am

Дело в том, что это сейчас "свет" в физике принято называть "оптическим излучением", но если углубиться в историю, в понимание того, что думали древнегреческие философы начиная с Платона и Аристотеля о природе света, - выяснится, что они сходились на мыслях о том, что они наблюдают не "свет", а "источники света" и "тени"..., т.е. отражение "света" от предметов, а сам по себе "свет", в их понимании, являлся невидимым для глаза, т.к. в том случае, если бы "свет" реально был бы "видимым", то человек видел бы перед собой лучи света, которые бы не давали возможность видеть отражение света от предметов - это можно себе представить, как человека в тумане освещенном ярким светом, который видит перед собой туман, но видит предметов в тумане...

Поэтому не понял, в чём затруднения? - С чем конкретно не согласны, если взять цитату целиком: "Скорость «луча света» в физике – это максимальная скорость излучения от различных объектов в физике, объектов, способных излучать «оптическое излучение», при этом скорость «луча света» условно принимается математически константной."?

Ответить