Мысли о «мыслях об Истине»
Добавлено: Февраль 22, 2017, 6:11 pm
Я искренне рад, что форум «Эволюции науки» начал своё существование. И хотелось бы открыть его обсуждением базового вопроса науки – зачем, собственно, человечество прилагает столько трудов в течение тысячелетний?
В качестве затравки обсуждения я буду оппонировать Марине Игнатьевой, чья статья «Мысли об Истине» размещена в библиотеке этого форума, и которая в свою очередь оппонирует академику Е.Б. Александрову на его публикацию введения к 12-у номеру «В защиту науки».
Игнатьевой в статье Александрова не понравился уход последнего от критики материалов Ситко по поводу его утверждений о том, что Земля не вращается, что «размещает на нем всё сущее первый неподвижный движитель. Он обладает упругой телесной структурой и потенциалом мощности двигательных и тепловых моментов природных начал» и т.д. Всё, что сразу вызывает у Игнатьевой прямую характерную реакцию: «Каждому, кто хоть что-то смыслит в психиатрии и ознакомился с содержанием сайта Сипко (http://nsf11.ru), сразу возникает ощущение, что здесь мы имеем дело с классической шизофренией: характерное резонерство, абсолютная непродуктивность, разрушение всех логических цепочек».
Не исключу, что в отношении непосредственно Сипко реакция закономерна, хотя и явно недопустима в научных кругах, поскольку приписывание этой самой шизофрении зачастую заменяло нормальное непредвзятое рассмотрение проблем физики.
Но это отражается и в постановочной части вопроса, в требованиях, которые выдвигает Игнатьева к Комиссии по лженауке:
«Мне представляется, что самым главным принципом Комиссии в данном плане по каждому конкретному возникающему вопросу должен быть следующий алгоритм поведения, выражающийся в двух основных пунктах:
1) Комиссия должна ЗНАТЬ ответ по данному конкретному вопросу и быть в состоянии свой ответ обосновать и аргументировать;
2) Комиссия должна ПУБЛИКОВАТЬ свой ответ в том случае, если он представляет интерес для общественности.
Поясню сказанное более детально и на примерах.
Например, Николай Сипко пишет: «В естествознании издавна известно, что Земной шар не вертится». Согласно только что провозглашенным двум принципам, Комиссия должна иметь свое собственное мнение о том, вертится или не вертится Земной шар, и должна быть в состоянии пояснить, почему она такого мнения придерживается. (Полагаю, это не очень трудно для Комиссии). Далее, она может игнорировать тезис Сипко в том случае, если ответ не представляет интереса для общества. (А у нас, читателей, по данному вопросу действительно интереса нет, потому что мы и сами знаем, вертится или не вертится Земной шар). Вот в таких условиях (когда Комиссия ответ знает, может его аргументировать, но у читателей к данному вопросу интереса нет), она имеет право просто игнорировать тексты Николая Сипко».
Обратите внимание на последнюю фразу цитирования. Она как раз отражает общепринятое мнение, мол, если читатели и без того всё знают, то вопрос автоматически не интересен для общества и закрывается, не взирая ни на что.
Это, в частности, отражается во мнении А.Н.Лебедева в его статье «О скорости света и мракобесии» в том же журнале Игнатьевой: «он видит в отрицании всемирного эфира – этого кошмара физики девятнадцатого века. Гениальная теория электромагнетизма Дж. Максвелла в середине того столетия стала, по существу, первой релятивистской теорией, но в рамках господствовавших механистических представлений потребовала от автора страшной жертвы – постулировать это странное вещество, принципиально не проявляющееся ни в каких явлениях, кроме распространения света.
Вскоре эксперименты Майкельсона показали, что и к этому эфир не имеет отношения. В попытках разрешить возникающие противоречия трудами Лоренца, Пуанкаре, Эйнштейна, Минковского и была рождена теория относительности, далеко не так просто, как в рекламе пива Пит».
Одновременно с этим отметаются все теоретические и экспериментальные основания, не втискивающиеся в прокрустово ложе их «и без того известно». Даже Максвелла сделали первым релятивистом, забывая, что вопрос-то не в шестерёнках, а в том, что законы сохранения в системе уравнений Максвелла были взяты им из теории сплошных сред. Без среды законы теряют свою силу. Тем более, если это корпускулярный поток, скорость частиц которого может изменяться во времени, как и подвержена влияниям, которые не обнаружены для света. Для сторонников данной позиции нормально, что тот же фотон считается корпускулой и при этом обладает частотой, имеет поперечную распространению напряжённость электрического и магнитного полей, что в самой фотонной концепции фотон обязан быть точечным и что никто ещё не видел интерференционных и дифракционных эффектов при совмещении на приёмнике предварительно расщеплённого пучка частиц.
Никого ничего не волнует. Всем достаточно, что им «и без того известно». А то, что всё насквозь пропитано противоречиями, это замазывается теми самыми обвинениями в шизофрении, безграмотности «иного взгляда», озлоблённостью и проч.
Какую науку, какие знания при этом получим? Вот и имеем кучу баррикадок как со стороны официальной науки, так и альтернативной по количеству участников, на каждой из которых засели аФФторы, не желающие слышать ничего, кроме собственного голоса. Им ни логика, ни эксперименты не указ. Всё сортируется по принципу стыкуемости к собственным воззрениям. Понятно, что наиболее лёгкой формой обретения собственных теорий является выдумывание, которое восхвалял Фейнман в своих лекциях «Характер физических законов»: «Угадывание уравнения, по-видимому, очень хороший способ открывать новые законы. Это лишний раз доказывает, что математика дает глубокое описание природы, а всякая попытка выразить природу, опираясь на философские принципы или интуитивные механические аналогии, не приводит к серьезным результатам… Жаль, конечно, что тут нужна математика, потому что многим людям она дается трудно. … Физику нельзя перевести ни на какой другой язык. И если вы хотите узнать Природу, оценить ее красоту, то нужно понимать язык, на котором она разговаривает. Она дает информацию лишь в одной форме, и мы не вправе требовать от нее, чтобы она изменила свой язык, стараясь привлечь наше внимание.
Никакими интеллектуальными доводами вы не сможете передать глухому ощущение музыки. Точно так же никакими интеллектуальными доводами нельзя передать понимание природы человеку "другой культуры". Философы пытаются рассказать о природе без математики. Я пытаюсь описать природу математически. Но если меня не понимают, то не потому, что это невозможно. Может быть, моя неудача объясняется тем, что кругозор этих людей чересчур ограничен и они считают человека центром Вселенной» [1, лекция 2].
Стоит обратить внимание на характерность логики, проявляющейся в приведенной цитате. Начинается с дифирамбов измышлению, а заканчивается обвинением всех несогласных с мнением автора в неполноценности. Это сейчас девиз науки, как в мейнстриме, так и в оппозиции к нему.
Так что, собственно, преследуют те, кто измышляет законы природы в уверенности, что его личные измышления способны навязать природе её действия? Не потому ли человечество тысячелетия топчется на одних и тех же кочках, не желая воспринимать то, что считает своим призванием – познание? В чём тогда смысл познания? Защита мундиров? Война тупого и острого конца яйца? Без ответа на этот вопрос всё становится бессмысленным, как и усилия бесплодными. А к общей продуктивной точке зрения привести сражающихся на баррикадках не представляется возможным, хотя, если бы в этом направлении появился прогресс, сразу всё развитие пошло семимильными шагами, как и оказалось бы, что средства, отпускаемые на науку, даже чрезмерны. Но это «если».
В качестве затравки обсуждения я буду оппонировать Марине Игнатьевой, чья статья «Мысли об Истине» размещена в библиотеке этого форума, и которая в свою очередь оппонирует академику Е.Б. Александрову на его публикацию введения к 12-у номеру «В защиту науки».
Игнатьевой в статье Александрова не понравился уход последнего от критики материалов Ситко по поводу его утверждений о том, что Земля не вращается, что «размещает на нем всё сущее первый неподвижный движитель. Он обладает упругой телесной структурой и потенциалом мощности двигательных и тепловых моментов природных начал» и т.д. Всё, что сразу вызывает у Игнатьевой прямую характерную реакцию: «Каждому, кто хоть что-то смыслит в психиатрии и ознакомился с содержанием сайта Сипко (http://nsf11.ru), сразу возникает ощущение, что здесь мы имеем дело с классической шизофренией: характерное резонерство, абсолютная непродуктивность, разрушение всех логических цепочек».
Не исключу, что в отношении непосредственно Сипко реакция закономерна, хотя и явно недопустима в научных кругах, поскольку приписывание этой самой шизофрении зачастую заменяло нормальное непредвзятое рассмотрение проблем физики.
Но это отражается и в постановочной части вопроса, в требованиях, которые выдвигает Игнатьева к Комиссии по лженауке:
«Мне представляется, что самым главным принципом Комиссии в данном плане по каждому конкретному возникающему вопросу должен быть следующий алгоритм поведения, выражающийся в двух основных пунктах:
1) Комиссия должна ЗНАТЬ ответ по данному конкретному вопросу и быть в состоянии свой ответ обосновать и аргументировать;
2) Комиссия должна ПУБЛИКОВАТЬ свой ответ в том случае, если он представляет интерес для общественности.
Поясню сказанное более детально и на примерах.
Например, Николай Сипко пишет: «В естествознании издавна известно, что Земной шар не вертится». Согласно только что провозглашенным двум принципам, Комиссия должна иметь свое собственное мнение о том, вертится или не вертится Земной шар, и должна быть в состоянии пояснить, почему она такого мнения придерживается. (Полагаю, это не очень трудно для Комиссии). Далее, она может игнорировать тезис Сипко в том случае, если ответ не представляет интереса для общества. (А у нас, читателей, по данному вопросу действительно интереса нет, потому что мы и сами знаем, вертится или не вертится Земной шар). Вот в таких условиях (когда Комиссия ответ знает, может его аргументировать, но у читателей к данному вопросу интереса нет), она имеет право просто игнорировать тексты Николая Сипко».
Обратите внимание на последнюю фразу цитирования. Она как раз отражает общепринятое мнение, мол, если читатели и без того всё знают, то вопрос автоматически не интересен для общества и закрывается, не взирая ни на что.
Это, в частности, отражается во мнении А.Н.Лебедева в его статье «О скорости света и мракобесии» в том же журнале Игнатьевой: «он видит в отрицании всемирного эфира – этого кошмара физики девятнадцатого века. Гениальная теория электромагнетизма Дж. Максвелла в середине того столетия стала, по существу, первой релятивистской теорией, но в рамках господствовавших механистических представлений потребовала от автора страшной жертвы – постулировать это странное вещество, принципиально не проявляющееся ни в каких явлениях, кроме распространения света.
Вскоре эксперименты Майкельсона показали, что и к этому эфир не имеет отношения. В попытках разрешить возникающие противоречия трудами Лоренца, Пуанкаре, Эйнштейна, Минковского и была рождена теория относительности, далеко не так просто, как в рекламе пива Пит».
Одновременно с этим отметаются все теоретические и экспериментальные основания, не втискивающиеся в прокрустово ложе их «и без того известно». Даже Максвелла сделали первым релятивистом, забывая, что вопрос-то не в шестерёнках, а в том, что законы сохранения в системе уравнений Максвелла были взяты им из теории сплошных сред. Без среды законы теряют свою силу. Тем более, если это корпускулярный поток, скорость частиц которого может изменяться во времени, как и подвержена влияниям, которые не обнаружены для света. Для сторонников данной позиции нормально, что тот же фотон считается корпускулой и при этом обладает частотой, имеет поперечную распространению напряжённость электрического и магнитного полей, что в самой фотонной концепции фотон обязан быть точечным и что никто ещё не видел интерференционных и дифракционных эффектов при совмещении на приёмнике предварительно расщеплённого пучка частиц.
Никого ничего не волнует. Всем достаточно, что им «и без того известно». А то, что всё насквозь пропитано противоречиями, это замазывается теми самыми обвинениями в шизофрении, безграмотности «иного взгляда», озлоблённостью и проч.
Какую науку, какие знания при этом получим? Вот и имеем кучу баррикадок как со стороны официальной науки, так и альтернативной по количеству участников, на каждой из которых засели аФФторы, не желающие слышать ничего, кроме собственного голоса. Им ни логика, ни эксперименты не указ. Всё сортируется по принципу стыкуемости к собственным воззрениям. Понятно, что наиболее лёгкой формой обретения собственных теорий является выдумывание, которое восхвалял Фейнман в своих лекциях «Характер физических законов»: «Угадывание уравнения, по-видимому, очень хороший способ открывать новые законы. Это лишний раз доказывает, что математика дает глубокое описание природы, а всякая попытка выразить природу, опираясь на философские принципы или интуитивные механические аналогии, не приводит к серьезным результатам… Жаль, конечно, что тут нужна математика, потому что многим людям она дается трудно. … Физику нельзя перевести ни на какой другой язык. И если вы хотите узнать Природу, оценить ее красоту, то нужно понимать язык, на котором она разговаривает. Она дает информацию лишь в одной форме, и мы не вправе требовать от нее, чтобы она изменила свой язык, стараясь привлечь наше внимание.
Никакими интеллектуальными доводами вы не сможете передать глухому ощущение музыки. Точно так же никакими интеллектуальными доводами нельзя передать понимание природы человеку "другой культуры". Философы пытаются рассказать о природе без математики. Я пытаюсь описать природу математически. Но если меня не понимают, то не потому, что это невозможно. Может быть, моя неудача объясняется тем, что кругозор этих людей чересчур ограничен и они считают человека центром Вселенной» [1, лекция 2].
Стоит обратить внимание на характерность логики, проявляющейся в приведенной цитате. Начинается с дифирамбов измышлению, а заканчивается обвинением всех несогласных с мнением автора в неполноценности. Это сейчас девиз науки, как в мейнстриме, так и в оппозиции к нему.
Так что, собственно, преследуют те, кто измышляет законы природы в уверенности, что его личные измышления способны навязать природе её действия? Не потому ли человечество тысячелетия топчется на одних и тех же кочках, не желая воспринимать то, что считает своим призванием – познание? В чём тогда смысл познания? Защита мундиров? Война тупого и острого конца яйца? Без ответа на этот вопрос всё становится бессмысленным, как и усилия бесплодными. А к общей продуктивной точке зрения привести сражающихся на баррикадках не представляется возможным, хотя, если бы в этом направлении появился прогресс, сразу всё развитие пошло семимильными шагами, как и оказалось бы, что средства, отпускаемые на науку, даже чрезмерны. Но это «если».